Михаил Микешин.
Памятник "Тысячелетие России".
1862.
В 1857 году, к 1000-летию образования Русского государства, по воле только что вступившего на трон императора Александра II было решено возвести памятник в Новгороде, откуда, когда думали тогда, «пошла есть Русская земля». За исходную дату брали 962 год – время призвания на Русь варягов. В конкурсе участвовало 52 проекта, но неожиданно для всех победил проект 24-летнего выпускника Академии Художеств Михаила Осиповича Микешина (1835-1896). Для многих выдающихся скульпторов, подававших свои заявки, эта победа была вдвойне обидна, ибо Микешин был не скульптором, а живописцем, точнее, как о нем писали раньше, «рисовальщиком». Но это как раз и позволило ему работать свободно, без профессиональных стереотипов, обычных для скульпторов. Недаром отборочная комиссия отметила, что проект Микешина не только отвечает основному смыслу монумента, но и содержит свежесть образного решения. Обычно мысль скульпторов-профессионалов вращалась вокруг привычных форм памятника: статуи, конной группы, колонны, фигуры, что ограничивало возможности воплощения грандиозной задачи.
Сейчас трудно сказать, как родилась у Микешина главная идея памятника. То ли она пошла от формы шапки Мономаха – коронационного головного убора русских царей, то ли от формы колокола. В любом случае это была счастливая мысль, благодаря которой памятник получил выразительный, знакомый, символический силуэт и вместе с тем эта форма открывала огромные возможности для размещения фигур и фризов вкруговую. Кроме того, конкурсные условия предписывали отразить триаду: православие, самодержавие и народность. Отсюда возникла мысль о трех ярусах изображений. Верхний ярус, посвященный православию, был увенчан крестом, ангелом и коленопреклоненной фигурой женщины – России. Ниже этих грандиозных фигур колокол более походил на шар, точнее на державу – символ русской государственности. И тут размещались шесть групп из 16 фигур, выражавших основные этапы русской истории: «Призвание варягов» (с Рюриком посредине), «Принятие христианства» (Владимир Красное Солнышко), «Начало изгнания татар» (Дмитрий Донской), «Начало самодержавия» (Иван III), «Начало династии Романовых» (Михаил Федорович), «Становление империи (Петр I). А третий, нижний, ярус изображал народ, точнее его мыслящую, активную часть. Горельеф, опоясывающий этот ярус, насчитывал 109 фигур, условно разбитых на четыре группы: «Просветители», «Государственные люди», «Военные люди и герои» и «Писатели и художники».
Проект Микешина вызвал ярость его оппонентов-скульпторов, жесткую критику в прессе, но победитель конкурса уже ничего не боялся – за его спиной стоял молодой царь, которому замысел Микешина очень понравился. Более того, именно Александр предложил изобразить на горельефе нижнего яруса выдающихся деятелей русской истории. Началась тяжелейшая для Микешина, не знавшего скульптурного мастерства, работа. Она, конечно, не была бы выполнена, если бы ему не помогал скульптор Иван Шредер – человек, необыкновенно увлеченный идеей Микешина и оказавшийся фантастически трудоспособным. Кроме того, скульптуры создавали Р. К. Залеман, П. С. Михайлов, Н. А. Лаверецкий, М. А. Чижов, А. М. Любимов, а также архитекторы Г. А. Боссе и В. А. Гартман.
Естественно, что наиболее острые споры вызвал список персонажей нижнего ряда – Микешин историю России знал не лучше скульптурного мастерства. К составлению списка были привлечены все тогдашние выдающиеся историки и знатоки старины: Ф. И. Буслаев, М. П. Погодин, Н. И. Костомаров, К. Н. Бестужев-Рюмин, а также многие писатели. По четвергам в мастерской Микешина начинались невероятно шумные дебаты о достоинствах и недостатках кандидатов. Это был поистине свободный суд потомков. Он был беспощаден только к Ивану Грозному и Борису Годунову, обо всех остальных спорам не было конца. Невольно думаешь, что было бы, если в наше время стали бы обсуждать подобный памятник деятелям России 1862-2010 годов. Наверное, мы так же отчаянно ломали бы копья, говоря о Ленине, Троцком, Витте, Горбачеве, Врангеле, Тухачевском и прочих разных и спорных кандидатах.
Когда список был опубликован, шум в обществе стал еще громче. Каждая общественная корпорация стремилась протолкнуть «своих». Синод хлопотал об авторе «Домостроя» митрополите Макарии, отце первого царя из рода Романовых патриархе Филарете, организаторе Синода Феофане Прокоповиче. Придворное ведомство заботилось о полноте отражения членов династии и царственных особ, военные хотели видеть на памятнике как можно больше генералов и адмиралов, литераторы стремились «пристроить» к бесспорному и обязательному кандидату Пушкину также Лермонтова и Грибоедова. Микешин добивался включения в список Гоголя и близкого ему Тараса Шевченко, умершего накануне создания памятника. Когда он прочитал императору весь список, государь вдруг по-детски воскликнул: «А батюшка?» - имея в виду императора Николая I. Микешин был смущен. Не мог же он сказать сыну, что отец его был «утеснителем русской мысли», привел страну к поражению в Крымской войне. И тем не менее фигуру Николая «протолкнули» на памятник. Возможно, это сделали за счет Шевченко или Белинского. Кроме того, император приказал внести в список имя Виктора Кочубея – весьма посредственного министра начала XIX века, почему-то приглянувшегося императору. Зато странным образом выпали из списка первые русские святые князья Борис и Глеб, а также адмирал Ф. Ф. Ушаков – «русский Нельсон». Литовские князья почему-то не дополнялись верными России «инородцами» - татарскими мурзами и калмыцким ханом Аюкой. Вообще гражданского и военного «начальства» на памятнике оказалось больше всех остальных – 62 персоны. Могучая когорта бородатых просветителей почти целиком состояла из церковных деятелей, что было вполне логично, но неполно. И только 16 «мест» на этом «корабле времен» выделили для писателей, художников, композиторов и актеров. Собственно, почему об оных сказано во множественном числе? Глинка да Федор Волков – вот и все творцы!
Много проблем было и с отливкой памятника, ведь предстояло изготовить 129 фигур разной величины! Символично, что они были отлиты из стертых медных пятаков, возможно из тех, которые в сумме 150 тысяч рублей были собраны народом на возведение памятника. Его общий вес составил 10 тысяч пудов. Не обошлось и без курьеза. Во время реставрации 2007 года над горельефом просветителей было обнаружено самое распространенное русское бранное слово – след труда не современных охальников… а литейщиков времен Микешина. Почти невидное издали, короткое литое слово напоминает историю, якобы случившуюся в «Бородинской панораме» в советское время. Как-то ее посетил с биноклем в руках легендарный маршал С. М. Буденный. Он посмотел на панораму в бинокль и сразу нашел под каким-то неприметным кустом голую задницу сидящего «орлом» солдата – «привет будущему» от подмастерьев создателя панорамы Франца Рубо.
Памятник был торжественно открыт 8 сентября 1862 года и сразу же стал достопримечательностью Великого Новгорода. В ХХ веке его ждала тяжелая судьба. Два первых десятилетия советской власти он простоял закрытым деревянными щитами – как-никак это был памятник «эксплуататорам и мракобесам». А во время войны немцы, захватившие Новгород, не успели вывезти памятник и лишь демонтировали его. Ворвавшиеся в январе 1944 года в Новгородский кремль советские солдаты увидели, что фигуры разоренного памятника лежали, как застывшие в разных позах на заснеженных полях войны трупы погибших в бою воинов. Написанная в 1946 году картина Кукрыниксов «Бегство фашистов из Новгорода» доносит до нас эту страшную трагедию. К счастью, памятник почти удалось восстановить в том же 1944 году – все его части были благополучно найдены.
Евгений Анисимов. «Письмо турецкому султану. Образы России глазами историка.». «Арка», Санкт-Петербург. 2013 год.
* * *
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ:
